Кинг оф Рашн пиар: вспоминая Дмитрия Федосова

В Федосове было что-то, что делало его larger than life, благодаря чему он стал фигурой не менее известной, чем персонажи, которых представлял. Главный редактор российского Interview Алена Долецкая, познакомившаяся с Федосовым в 1999-м, в бытность главредом Vogue, объясняет его особое положение в московской профессиональной среде тем, что «Дима никогда не вписывался в традиционные рамки пиар-менеджера. Он знал больше, чем рядовой пиар-менеджер, переживал куда более страстно из-за ошибок и недочетов и щедро делился всем, чем обладал. Дима знал глянцевые издания (причем не только российские) подчас лучше редакторов, в этих изданиях работавших. Знал поименно всех фотографов и стилистов, не говоря уже о пишущих о моде журналистах. Мне было с ним всегда просто, видимо, в силу моей абсолютной прямолинейности. Нашим главным предметом споров и несогласий была его борода».

Редакционный директор издательской группы «Херст Шкулев Медиа» Елена Сотникова познакомилась с Федосовым, когда работала главным редактором Elle: «Это случилось так давно, что я уже не вспомню момента нашей первой встречи. Дима тогда точно был без бороды. Он был лишен пафоса и особого политеса. Такое редко встречается в нашей PR-среде».

На запрос в офисы Louis Vuitton в Москве и Париже, с сотрудниками которого Федосов не только ежедневно работал, но и дружил, в редакцию пришел следующий ответ: «Дмитрий был профессионалом, с которым мы сотрудничали с огромным удовольствием. На протяжении долгих лет он помогал нам выстраивать "публичное лицо" Louis Vuitton в России. Общаясь с ним во время открытия магазинов или проведения благотворительных акций, мы узнали, что он большой знаток искусства и моды. Он был целеустремленным человеком, который получал удовольствие от хорошо сделанной работы. А делал он почти невозможное – поначалу мы не верили, что он знает в Москве всех и каждого, но это всегда оказывалось правдой».

Партнер Федосова в агентстве Ralph Елена Любезнова знала его лучше, чем кто-либо другой: «Мы познакомились в 1994 году. Будучи студенткой Медицинской академии имени Сеченова, я подрабатывала рекламным агентом в издательском доме "Коммерсантъ". Дима в это время уже был состоявшимся бизнесменом и отлично вел дела собственной компании, занимавшейся продажей недвижимости во Франции и Швейцарии, а также финансовыми консультациями. Я бойко предложила ему размещать рекламу в "Коммерсанте" с лучшими скидками и позиционированием. Меня подкупило в нем все: широкий кругозор, галантность, феноменальная память, эрудиция и работоспособность. Возможно, с его стороны не обошлось и без симпатии мужчины к женщине».

Федосов был не из тех всеядных, запрограммированных на любой результат пиарщиков, что готовы улыбаться всем подряд и облизывать журналистов с ног до головы. «Ну новая девочка, и что? – вспоминает редактор "Как потратить", приложения к газете "Ведомости", Юлия Савельева, познакомившаяся с Федосовым в 2000-м, когда пришла на работу в The Symbol. – Диме нужно было сначала посмотреть, на что ты способна и чего вообще стоишь, вот тогда он начинал тебя ценить – или не ценить. Через какое-то время мы стали общаться уже довольно тепло и близко – по-видимому, я прошла его проверку на профпригодность». Владелица магазина «Гардероб» Яна Брюховецкая знала Федосова со стороны заказчика: «Нам Диму и Лену рекомендовала Алена Долецкая в 2002-м. Ralph стало нашим официальным рекламным агентством на следующие семь лет. У нас было много печального опыта с другими людьми. Дима в рекламе был прежде всего профессионалом с большой буквы. И сейчас это у нас редкость, а тогда таких вообще не было. Если вы становились клиентом Ralph, можно было не волноваться о своем имидже в прессе и рекламной поддержке. Дима всегда приходил с самыми сумасшедшими идеями, при этом у него все уже было продумано по их осуществлению, причем агентство также обязательно учитывало наш бюджет – все, что предлагалось, не выходило за его рамки».

«Не было в моей жизни человека, с которым я общался бы так тесно на протяжении нескольких лет, – вспоминает Антон Красовский, познакомившийся с Федосовым, когда был заместителем Долецкой в конце 1990-х. – Мы даже на его поминках вспоминали, что почти всех, кто там был, я же с ним и познакомил. Когда я работал в The Symbol, мы расставались с Федосовым даже не на ночь, а на сон, поскольку разъезжались из какого-нибудь Mon Cafe или "Галереи" уже под утро. И просыпался я от его звонка. А потом, когда я ушел из глянца, так же вдруг, в один день, из моей жизни пропал и Дима. И это было не потому, что он был говном, нет. Просто вся его жизнь была работой. И люди, которые ему были интересны, всегда были с этой работой связаны. Мы не общались близко лет, наверное, восемь, и на похоронах я вдруг понял, что на мне до сих пор ремень из шоу-рума Ralph, потому что тогда не было у меня ни одной вещи, не подаренной Димой. Люди на него обижались именно за то, что он их вот так резко бросал. Вот был – и вдруг перестал быть. То есть еще вчера он был фактически всей твоей жизнью, решал все твои проблемы, а сегодня –раз и нет: ни жизни, ни Федосова. Так вот, сейчас, мне кажется, это произошло со всеми нами. И точно ничего подобного тут, в Москве, больше не будет».

То, что близкие Федосова называют профессионализмом и маниакальным трудолюбием, другие считают «тяжелым характером». «Правда, он всегда скандалил, – подтверждает Красовский. – Со мной ссорился смертельно часов на пять. А потом звонил и говорил: "Чё сидишь-то? Выходи". И приезжал на этом своем "Вольво"-кабриолете стареньком, с отваливающейся крышей, в красных перчатках на руле. Однажды он устроил скандал в кафе Avenue на авеню Монтень. Нас долго не обслуживали, брезгливо кидали приборы на стол, и тут он заорал на этом своем английском: "Зис из (о Екатерине Истоминой из "Коммерсанта") бест рашен джорналист, зис (показывая на меня) – депюти эдитор оф зе моуст импортант рашен мэгэзин, энд ай эм кинг оф рашен пиар". И он не врал. Для меня и для сотен людей он и останется навсегда королем этого самого русского пиара». «Мне никогда не было сложно с Димой, – опровергает Елена Сотникова слухи о сложном характере Федосова. – Мы общались более десяти лет, иногда возникали какие-то шероховатости, не без этого. Но это были рабочие моменты. Никогда не понимала людей, которые от него "стонали". Не представляю нашу модную тусовку без него». «Сложность» Димы для многих заключалась в том, что он не пропускал ни одного нашего промаха, ни одной неудачной работы, о чем мог прямо сообщить человеку в лицо, – считает Юлия Савельева. – Многие обижались, а те, кто поумнее и стремился к самосовершенствованию, делали выводы. Я всегда делала выводы, и эта критика если и задевала, то только поднимала профессиональную планку. И потом: на 99% она была справедлива. А если вдруг Федосов оказывался не прав, то ему всегда можно было сказать об этом, подкрепив аргументами. По сути он нас всех подстегивал, заставлял двигаться вперед и где-то даже воспитывал как профессионалов. Но да, не все были к этому готовы. Возможно, за это его и ценили большие бренды, которые только выходили на наш рынок и нуждались в проводнике. Димин стиль работы был строгим по-западному и при этом немного авантюрным по-русски. Но даже авантюрность у него была отлично организована. Он был сумасшедшим трудоголиком, работал сутки напролет. Оказывался в офисе и в выходные, и в 4 часа утра. Недаром в Афганистане он служил связистом. Алена Исаева (главный редактор российского Numero) как-то заметила, что он и был «связистом», всех нас связывал воедино. Федосов был для многих «страшным» в работе, но на самом деле добрым и неравнодушным, он очень любил жизнь и жил на бешеной скорости, редко делая передышки».

Яна Брюховецкая вспоминает одну показательную историю: «Когда мы организовывали первый в Москве показ Diane von Furstenberg, Дима решил, что будем делать его в усадьбе Толстого в Хамовниках. Я сказала, чтобы он забыл про это: нам никто не даст развернуть там модный показ. Так вот, у нас было не только шоу – Дмитрий договорился об ужине на 100 человек! Он мог очаровать и 80-летних бабулек-смотрительниц, которые помнили Льва Николаевича, и брутальных охранников, не пускавших Кристиана Лубутена без приглашения». «Талант и простота вообще несовместимы, – считает Любезнова. – А сложности делают нас только сильнее. Наш совместный путь с Димой был не только успешной работой. Это был и путь человеческого взросления, взаимного духовного обогащения и воспитания. Я называла его "Мой Наполеон".

Статья впервые опубликована в июльском номере The Symbol за 2014 год.