Раздевай и властвуй

Возможно, кому-то мое поведение кажется продуманным эпатажем, но это не так. Еще в юности я поняла, что люди делятся на две категории: на тех, кто старается не выделяться, и тех, кто играет по собственным правилам. Последних, естественно, гораздо меньше, но я сразу почувствовала себя одной из них. А бунтари популярны где угодно, только не в американской глубинке: если ты хоть чем-то отличаешься от большинства, на тебя смотрят с подозрением. Поэтому подростки ищут компромиссные и не слишком вызывающие способы проявить оригинальность: у нас «плохие» парни и девчонки пили пиво и курили травку на парковке возле школы. Мне же их поведение казалось недостаточно радикальным: я думала, что гораздо круче, например, не брить подмышки. В конце концов, Бог зачем-то дал нам волосы, да и мужчины не особо заморачиваются по этому поводу, так с какой стати мы должны мучиться? Вскоре я отказалась от макияжа и начала носить платок, как русская крестьянка. В общем, добровольно превратила себя в пугало, бросив окружающим вызов: ну, как вам это понравится?

Естественно, все считали меня уродливым фриком и друзей у меня не было, зато было время на то, чтобы спланировать будущее. А именно – переезд в Нью-Йорк: только там, в мекке нонконформистов, я могла реализовать свой потенциал.

Конечно, город мечты не принял меня с распростертыми объятиями. За первый год в Нью-Йорке я пережила многое: мне угрожали пистолетом, а в другой раз затащили на крышу здания, приставив нож к спине, и изнасиловали. В мою крошечную съемную квартиру трижды забирались грабители, правда, не очень понятно, зачем: после того как они вынесли радио, там не осталось ничего.

Но несмотря на все трудности, Нью-Йорк заряжал меня сумасшедшей энергией – я чувствовала себя по-настоящему живой. В то время я старалась стать профессиональной танцовщицей и параллельно подрабатывала натурщицей. Я была наглой и всеми способами старалась добиться успеха, превозмогая себя, и каждый день становился испытанием. Иногда я не могла сдержаться и рыдала по вечерам в своей квартире-коробке, окна которой выходили на глухую стену. Но потом поднимала глаза, видела портрет Фриды Кало на стене, и ее сросшиеся брови меня успокаивали: раз она смогла преодолеть все трудности и стать легендой, значит, получится и у меня. В 25 лет бросать окружающим вызов легче, чем в 50. Осо­бенно если ты поп-звезда: от тебя ожидают эксцентричного поведения. К тому моменту, как мои треки попали в чарты, я уже начала брить подмышки, но зато носила столько крестов, сколько могла выдержать шея, и во всех интервью говорила, что нахожу Иисуса сексуальным. В общем-то, я и правда так считала, хотя, конечно, в моих заявлениях был элемент провокации. Да, я люблю эпатировать. Но это ни в коем случае не «искусство ради искусства»: в 9 случаях из 10 у моих действий есть конкретная подоплека и четкий смысл.

К 35 годам я уже была в разводе и искала любовь где угодно, но только не там, где надо. Примерно тогда я поняла, что больше не хочу быть крутой девчонкой с золотыми зубами и бойфрендами-плохишами, начала искать смысл жизни и открыла для себя каббалу. Занятия ею стали следующим большим вызовом, в том числе и для меня самой. Первое время я пряталась в последнем ряду, как двоечники в школе. Обычно я была единственной женщиной в комнате: вокруг сидели серьезные мужики в костюмах и кипах. Слова учителя взрывали мне мозг. Заставляли думать. Вдохновляли. Я пробовала читать на арамейском. Изучала историю. Знакомилась с древней мудростью, которую хотела применять в жизни. И – редкий случай! – имела право задавать вопросы и вступать в дискуссии. Однако когда о том, что я изучаю каббалу, прознали журналисты, на меня посыпались обвинения. А ведь если бы я стала буддисткой, водрузила дома алтарь и пела мантры, никто бы и ухом не повел! Неужели попытка наладить контакт с Богом – это тоже вызов?

Когда мне исполнилось 45, я была замужней матерью двоих детей, и мы жили в Англии. Переезд дался мне с трудом – снова вызов! Да, мы с британцами говорим на одном языке, но плохо понимаем друг друга. Я, например, не знала, что в Англии до сих пор жива классовая система. Не могла привыкнуть к ежевечерним походам в паб. Не догадывалась, что амбициозность в этой стране считается едва ли не главным грехом. Я чувствовала себя отчаянно одинокой, но не сдалась и в итоге полюбила британский юмор, георгианскую архитектуру и пудинг.

Вскоре на меня снизошло озарение: мы с семьей буквально купаемся в деньгах, а могли бы поделиться богатством с обездоленными детьми, оставшимися без родителей. Я подала заявку в агентство по усыновлению и прошла те же круги бюрократического ада, что и все приемные родители. По иронии, в середине этого долгого процесса мне позвонила женщина из Малави и рассказала о миллионах живущих там детей, которые остались сиротами из-за эпидемии СПИДа. Я тут же села в самолет, чтобы на месте понять, чем могу помочь. Тогда я еще не догадывалась, что эта поездка станет судьбоносной: именно в Малави, в детском доме Мчинджи, я увидела маленького Дэвида и почувствовала с ним особую связь.

Но его появление стало причиной нового скандала. Кто бы мог подумать, что простое желание усыновить малыша публика воспримет как очередной вызов? Меня обвиняли в похищении, подкупе чиновников, чуть ли не в колдовстве! О'кей, я могу понять, почему людей раздражает, когда я симулирую на сцене мастурбацию, выпускаю книгу под названием «Секс» и целуюсь с Бритни Спирс. Но как желание спасти жизнь ребенка могло вызвать бурю негодования? Впервые за долгое время я впала в глубокую депрессию. Помогли друзья – вместе мы преодолели трудности, и Дэвид стал членом моей семьи.

Когда я проходила этот процесс с Мерси Джеймс, без проблем тоже не обошлось. Судья из Малави утверждала, что хорошей матерью я быть не могу, так как не замужем. Я подала апелляцию в Верховный суд и выиграла дело. Главный урок, который я из всего этого извлекла, таков: если не готов до последней капли крови сражаться за то, во что веришь, не выходи на ринг.

Сейчас мне 55, я снова в разводе и опять живу в Нью-Йорке. У меня четверо замечательных детей, и я учу их думать самостоятельно. Не бояться принимать вызовы жизни и, если нужно, вести себя вызывающе. Добро пожаловать в мой мир!