«Она его полностью обчистила»: как принцесса Диана во всем превзошла принца Чарльза

В апреле 2014 года в театре «Альмеида» в Айлингтоне на севере Лондона состоялась премьера спектакля «Король Карл III». В пьесе, написанной Майком Бартлеттом, рассказывается о том, как Чарльз вступает на престол после смерти королевы — и все это в жанре шекспировской трагикомедии или, если точнее, комитрагедии. Герои пьесы: свежеиспеченный король, Камилла, Уильям с Кейт, Гарри, архиепископ Кентерберийский, политики и другие реальные и выдуманные лица — говорят пятистопным ямбом, не чураясь современных идиом. «Не должен ли я матерью стать?» — спрашивает Чарльз премьер-министра, предлагая ему чай во время первой аудиенции.

Чарльз в этой пьесе — персонаж, вызывающий сочувствие, наполовину Гамлет, наполовину Макбет, отчаянно желающий все делать правильно и находящийся во власти своей неуверенности и в подчинении у окружающих его сильных женщин. Вдобавок по сцене ходит призрак — тоже женщина. Чарльз ее сначала не узнает, но при следующей встрече она говорит: «Ты думаешь, тебя я не любила, но это все обман и злая ложь. Тебе всегда лишь лучшего желая, заботилась я нежно о тебе, но ты отверг меня — и я ушла...» Диана предсказывает, что Чарльз станет «лучшим королем из всех, что у нас были».

Это, конечно, ловушка. Чарльз исполняет ее пророчество, отрекаясь в пользу Уильяма — этот вариант Диана при жизни считала наиболее благоприятным для короны. Она всегда сознавала потенциал этой идеи и понимала, как с ее помощью можно больно уколоть заблудшего мужа, который принес ей так много страданий. Идея пережила Диану и периодически поднимает голову, сотрясая основы монархии. Хотя на самом деле Диана, как и газетчики, которые снова и снова заговаривают об этом, прекрасно знала, что дворец и его ключевые игроки ни за что не решатся обойти Чарльза и сразу передать корону Уильяму... Это ясно как божий день — как и то, что королева никогда не последует примеру своей кузины Беатрис, оставившей в 2013 году престол королевы Нидерландов.

По мере распада брака обитатели дворца и сам принц постепенно осознавали угрозу, которую представляла Диана для монархии в целом, для принца и, в частности, для его с таким трудом, потом и кровью построенной благотворительной империи. Диана исполняла традиционную королевскую обязанность - быть молчаливым символом - куда лучше, чем когда-либо это удавалось ее мужу, и в таком масштабе, о котором даже безупречная королева не могла мечтать. Принцесса лучилась эмпатией — по крайней мере, так казалось со стороны, и тот факт, что она была жертвой, только усиливал ее сияние. Принц, со всеми своими сложностями и ограничениями, гораздо менее привлекателен, даже когда демонстрирует жертвенность, к тому же он совсем не так фотогеничен, когда сидит у постели пациента в больнице или держит его за руку.

Принцесса выигрывала по всем фронтам. Принц послал матери Терезе цветы на день рождения, а Диана полетела в Рим, чтобы лично с ней повидаться. Диана с пренебрежением реагировала на слухи о своем психическом расстройстве: «Леди и джентльмены, вам очень повезло, что я сегодня здесь, с вами, — заявила она публике на собрании благотворительной организации "За благополучие женщин". — Считается, что у меня мания преследования. Некоторые думают, что, как только я выйду отсюда, меня тут же утащат люди в белых халатах. Но если вас это не слишком расстроит, то я, пожалуй, отложу свой нервный срыв до более подходящего момента». Ее интервью в «Панораме» было предупреждением для недооценивавших ее членов королевской семьи. «Тихо она не уйдет — в этом проблема».

Она становилась сильнее, а Чарльз слабел. Его близкие волновались: эмоциональное состояние принца постоянно менялось, а недоверие к окружающим и стремление к изоляции усиливались. Он погружался в «болото уныния, которое каким-то образом одновременно являлось раздражением, мол, все пытаются его достать», как выразился один из близких к нему источников. «Однажды я видел, как он пинал булыжник на мостовой, как будто тот подскочил и ударил его». На принца давили со всех сторон: Диана, родители, пресса. Даже среди его свиты были те, кто, по свидетельству одного источника, действовал скорее в собственных интересах, а не помогал ему справиться с ситуацией и взглянуть вперед.

Друзья делали все возможное, чтобы поддержать его. Эмма Томпсон, тогда еще носившая девичью фамилию, познакомилась с принцем через своего будущего мужа Кеннета Брана, когда принц стал покровительствовать его театральной компании «Ренессанс». Она развлекала Чарльза рассказами о театральных приключениях... «Я подумала: принц ведь покровительствует стольким сферам — интересно, получает ли он обратную связь», — говорит Томпсон. Она знала о страданиях и одиночестве Чарльза во время распада его брака. «Вся эта история с Дианой была очень тяжела для них обоих — от них столько ждали, столько они сделали... Все это невероятно тяжело». Принц был так подавлен, что она «периодически получала от его окружения в Хайгроуве сообщения с просьбой: "Не могли бы Вы написать ему письмо, а то он опять как в воду опущенный". И тогда я брала ручку и писала самое веселое и смешное письмо, какое только могла придумать».

Чарльз вышел из брака с подмоченной репутаций, его любимую облили грязью, его отношения с сыновьями были на грани краха, а шансы вступить на престол значительно уменьшились. Диана же стала для всего мира блистательной иконой. Для тех, кто не знал реалий ее непростого существования — постоянного внимания со стороны прессы, частых разлук с детьми, сложностей в поисках нового партнера и нерешенных внутренних проблем, — ее будущее выглядело безоблачным и радужным. В финансовом отношении у нее тоже все было хорошо: в результате развода она получила в свое распоряжение Кенсингтонский дворец и дарственную на 17 миллионов фунтов.

Развод нанес ощутимый удар по кошельку принца. Его помощник Джеффри Бигнелл заявил, что ради того, чтобы заплатить Диане отступные наличными, пришлось ликвидировать все его инвестиции. «Принц был очень расстроен из-за этого. Она его полностью обчистила». Впрочем, некоторые источники во дворце сомневаются в том, что соглашение так уж сильно стеснило принца в средствах и что ему вообще когда-нибудь угрожала или будет грозить нужда при состоянии его матери и доходе от герцогства Корнуолльского.

Общественность на момент развода склонялась — и, скорее всего, склоняется сейчас, — к тому, что Диана заслужила каждый пенни. Если принц рассчитывал, что расставание даст ему возможность начать с чистого листа и положить конец войне с Дианой, то его ждало довольно скорое разочарование. Газеты нападали на него с матерью за их, несомненно, злонамеренное решение лишить Диану права на обращение «Ваше Королевское Высочество» — предложила это сама Диана. Получив свободу, теперь уже просто принцесса Диана сразу же сократила число своих благотворительных фондов с более чем сотни до шести и принялась за новые проекты, лоббируя от имени Красного Креста всеобщий договор о запрещении противопехотных мин. Тут она заходила на территорию Чарльза. Она вдруг оказалась благотворительницей — и как минимум не менее, а то и более успешной, чем принц.

Ее путешествие в Анголу в январе 1997 года вызвало критику, которой прежде единолично удостаивался Чарльз. Заместитель министра безопасности Эрл Хоув назвал ее поездку «опрометчивой, бесполезной и бесперспективной»: «Нам не нужна такая бомба замедленного действия», — сказал он. Она прилетела в Луанду в сопровождении нескольких репортеров, которые привыкли, что поездки Виндзоров всегда спланированы до мельчайших деталей, но были вынуждены следовать за принцессой сначала в заброшенный Хуамбо, разрушенный до основания город, где велись бои, а оттуда в еще более опасный Куито Куанавале, где в бронежилете и прозрачной маске на лице, — фотогенично, но не очень помогает при взрыве, — она дважды прошла по минному полю в области, за которую шесть месяцев вели борьбу участники гражданской войны. В конце концов, обе стороны той войны объявили себя победителями. В войне же между Дианой и Чарльзом по очкам вела, похоже, все-таки Диана.

В декабре того же года Ассамблея ООН приняла резолюцию о запрещении применения, накопления запасов, производства и передачи противопехотных мин и об их уничтожении (Оттавская конвенция). Диана не дожила до своего триумфа. Ее гибель в автокатастрофе в Париже усугубила кризис внутри королевского семейства. Появились теории заговора; в ее гибели обвиняли изготовителей противопехотных мин, самих Виндзоров и всех их разом. Другие предпочитали считать виновниками тайные секты или гигантских ящеров. Чарльз, который испытывал не только скорбь, но и чувство вины за провал в роли мужа, винил себя. Он сосредоточился на детях, нуждавшихся тогда в повышенном внимании, переживал вместе с ними их потерю — и не признавал своей.

Тот факт, что несчастный случай избавил принца от постоянного соперничества и конфликта, убрав заодно самое очевидное препятствие на пути к браку с Камиллой, усиливал его дискомфорт. Он болезненно реагирует на обвинения в том, что ему была выгодна смерть Дианы — возможно, именно потому, что в какой-то степени это правда. Пережив боль похорон, после всех бестолковых лет, им предшествовавших, после бесконечных скандалов и расследований, принц наконец пришел к тому, что Николас Соумс называет «широкой, залитой солнцем дорогой... Теперь принц Чарльз — счастливый человек. Его жизнь стала размеренной. И он доволен».

Смог бы Чарльз достичь равновесия, если бы Диана осталась жива? На этот вопрос нет ответа, но существует фактор, который необходимо учитывать. СМИ редко щадят стареющих женщин, скорее всего, они перемололи бы принцессу в пыль, когда ее звездный час прошел бы. Но Диана продолжает существовать в сознании публики и по-прежнему представляет собой угрозу, слишком тонкую и неуловимую, чтобы ее можно было легко устранить. Она стала олицетворением борьбы современности против погрязшего в ограничениях старого, замшелого института, она превратилась в символ женской власти, покорная жена-ребенок выросла в плечистую амазонку, вечно шагающую по минным полям. А с другой стороны, у многих она ассоциируется с матерью Терезой, скончавшейся всего через пять дней после принцессы, 5 сентября 1997 года, и канонизированной в 2003-м.

Принцу никогда не было легко с женой, но сражаться с бесплотным духом еще сложнее. Диана никогда не исчезнет, тихо она не уйдет.

Кэтрин Майер, «Чарльз. Сердце короля». Издательство «АСТ».