Джованни Гастел: «Между фотографией и реальностью нет ничего общего»

Итальянский фотограф об аристократическом происхождении, рождении prêt-à-porter и любви к соцсетям
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

16 марта в Центре имени братьев Люмьер открывается выставка «Каноны красоты Джованни Гастела». TheSymbol.ru поймал гуру итальянской фотографии во время недолгого визита в Москву и расспросил о первой камере, модной революции 80-х, чудесах фотошопа и о том, каково это — быть племянником самого Лукино Висконти.

Вы происходите из необычной семьи — аристократического рода Висконти. Классик итальянского кино Лукино Висконти — ваш дядя. Как такое происхождение повлияло на вас?

Моя семья — гремучая смесь. Мама — из высшего, аристократического общества. А папа — из семьи среднего класса. Родители часто хотели от меня совершенно противоположных вещей. Маме всегда казались не самым важным успехи в школе или поступление в университет, она интересовалась культурой, искусством. А отец был буржуа до мозга костей и без конца повторял: «Ты должен получить образование». Я не мог понять, что же делать: то ли посвятить себя учебе, то ли искусству. Я рос под влиянием двух разных взглядов на мир. Это очень интересно — ты не буржуа и не аристократ. Ты можешь найти общий язык с кем угодно — и с королевой Англии, и с водителем такси. Оказавшись вне рамок, можно быть действительно свободным.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

На ваше решение стать фотографом они тоже отреагировали по-разному?

Конечно! Моя мама была в восторге, а отец — в ужасе. Я пришел к нему и сказал: «Не хочу в университет, хочу быть фотографом». А он ответил: «Отлично. Денег от меня ты больше не получишь». А затем сделал мне странный подарок — расческу и зеркало. Он сказал: «Это для твоих клиентов — ведь до конца жизни ты будешь делать фото на документы». Так он решил «поздравить» меня с началом карьеры. Но уже через шесть лет он донимал моих братьев и сестер: «Из всех вас только Джованни хорошо зарабатывает». Как истинного буржуа деньги его очень волновали. (Смеется.)

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Помните свой первый проданный снимок?

Свою первую фотографию я продал, когда мне было 17 лет. Это был портрет одного моего друга — он заказал его и заплатил. Я был в восторге, это потрясающее чувство — ты понимаешь, что кто-то готов платить за то, что ты делаешь. Я сказал себе: «С сегодняшнего дня — я профессионал».

А первую камеру помните?

О да — это был бинокулярный Rolleiflex моего отца. Он, кстати, тоже был отличным фотографом-любителем. Это вообще семейное — Лукино Висконти, мой дядя, был фотографом, и моя бабушка по материнской линии тоже. Сейчас я хочу организовать ее выставку.

Как на вас повлияла эстетика вашего дяди Лукино Висконти?

Когда ты связываешься с таким титаном, как Лукино, скопировать его невозможно. Но я перенял его принцип — ничто не имеет такого значения, как творческий процесс и результат. Но мои фотографии совсем не похожи на его фильмы. У меня другая эстетика.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Ваши работы отсылают то к живописи эпохи Возрождения, то к поп-арту — откуда такие контрасты?

У меня классический бэкграунд — в нашем доме было много классической живописи. Мне нравятся портреты 19 века, неоклассическое искусство. А когда мне было 16, я попал на одну из первых крупных выставок поп-арта и испытал настоящий культурный шок. Впоследствии я стал использовать и то и другое — поп-арт в натюрмортах, а неоклассику — в модной фотографии.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Ваша карьера в мире модной фотографии началась в 80-х, а фотографом вы стали еще в 70-х — чем вы занимались в этом промежутке?

До этого я снимал портреты, был фотографом на свадьбах — нужны были деньги. Зато я успел научиться ремеслу, ведь профессионального образования у меня не было.

Как произошло это превращение из фотографа на свадьбах в фэшн-фотографа?

В 1981-м я познакомился с моим агентом Карлой Гильери. Мы пришли в редакцию итальянского Vogue всего с одной моей пленкой и сказали, что я забыл портфолио дома, — то, что я до этого снимал, показывать было нельзя. Они посмотрели пленку — и им понравилось. Мне разрешили сделать съемку — она получилась отлично. А через неделю я познакомился с Флавио Луккини из Donna. Он сказал: «Твое портфолио ужасно, но ты мне нравишься». И мы начали работать. Все случилось внезапно.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

А до этого вас уже интересовала мода?

В каком-то смысле - да. Моя мама получала американский The Symbol — в те годы для него снимали Ричард Аведон и Глеб Дерюжинский. Я был в восторге — я увидел, что можно делать что-то классическое, но при этом новаторское. Мне захотелось создавать нечто подобное.

Что происходило в мире моды в те годы?

Главной революцией стало рождение prêt-à-porter. До этого бренды создавали одежду только для верхушки общества. А в 80-х появилась красивая дизайнерская одежда по доступным ценам. И это повлияло на фотографию — подход к читателю должен был стать другим. Я был на одном из совещаний Луккини с группой молодых стилистов — они придумывали новый способ коммуникации с читателем. Появилась такая идея — не нужно напрямую обращаться к читателю, как это было раньше. Надо создать образцовый мир, в котором все красивы, богаты и счастливы. Читатель получает такой месседж: «Если ты купишь именно эту рубашку, возможно, ты тоже станешь одним из нас». Сейчас коммуникация снова изменилась — стала более демократичной.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Тем временем в сфере фотографии главной революцией стало появление цифры — вы сторонник аналоговых техник или современных технологий?

Я необычный старик (смеется) — мне кажется, что появление цифровых технологий стало истинным рождением фотографии. Все, что мы делали до этого, — уже археология. Сегодня самое интересное — это постпродакшен. Во времена аналоговой фотографии все решения принимались до съемки, а в цифровую эпоху сделать снимок — это только начало. Больше нет никаких ограничений.

То есть чудеса фотошопа вам по душе?

Конечно! Мне всегда казалось, что между фотографией и реальностью нет ничего общего. Реальность — это движение, а камера ее останавливает. Фотограф всегда создает новый мир, поэтому почему бы не использовать фотошоп? Сегодня изображение заменяет язык — мы говорим и даже думаем визуальными образами. Миллионы новых снимков, которые появляются в соцсетях каждый день, — это победа фотографии. Но профессионалам важно найти собственную эстетику, свой мир.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Раз речь зашла о соцсетях — вы активный пользователь?

Мне очень нравятся соцсети — как я уже сказал, я очень странный старик. (Смеется.) У моей страницы в фейсбуке (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации) больше сотни тысяч подписчиков, и я лично отвечаю на каждое сообщение. Обычно этим занимается ассистент или менеджер. Я трачу на это два часа в день.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

И что вам пишут?

Что-то вроде «Я хочу с вами работать» или «Я хочу стать вашей моделью». (Смеется.) Иногда мне отправляют интересные комментарии к моим работам. Почти все сообщения очень доброжелательные. В основном пишут женщины — им нравятся не только фотографии, но и моя поэзия. Я предпочитаю фейсбук (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации) инстаграму (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации), потому что в нем я могу соединить два моих языка — визуальный и поэтический.

Поэзия для вас больше, чем хобби?

Мои хобби — это теннис и верховая езда. А поэзия — моя вторая профессия. В этом вновь проявляется влияние Лукино: если ты за что-то взялся, надо делать это профессионально.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Вы придерживались заветов Лукино Висконти и в работе над выставкой в Центре имени братьев Люмьер — приезжали в Москву, чтобы проконтролировать печать всех снимков. Вы остались довольны?

Печать — не просто технический момент, это часть творческого процесса. Способ и качество печати должны совпадать с тем, как я сам чувствую снимки. Мне очень понравилось, как поработала московская лаборатория.

Как появилась идея сделать выставку в Москве?

Это долгая история. У меня есть франко-американский агент, но по происхождению она русская. Она познакомилась с владельцем Центра имени братьев Люмьер, показала мои работы — и команде Центра они очень понравились. Мне предложили организовать эту выставку. Мы раза три встречались в Милане, чтобы отобрать работы для экспозиции. В итоге выбрали работы с начала 80-х до сегодняшнего дня.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

А кто выбирает работы — вы или кураторы?

Кураторы. Однажды куратор Музея Гуггенхайма в Бильбао Джермано Челант сказал мне: «Автор не способен сам выбрать работы». Потому что для фотографа за каждым снимком — личная история. Хорошо, что решают кураторы. Если мне что-то категорически не нравится, я протестую. Но в этот раз такого не произошло.

Вы первый раз в Москве?

Да, я в Москве впервые. Мне очень понравилось. Мне показалось, что у русских и итальянцев много общего — внутренняя глубина, меланхоличность.

Вы сами постоянно называете себя меланхоликом...

Это правда! Именно поэтому мне здесь так комфортно!

Выставка «Каноны красоты Джованни Гастела» пройдет в Центре фотографии имени братьев Люмьер с 16 марта по 9 мая.