От вечной жертвы до роковой соблазнительницы: почему в кино так мало живых нестереотипных женщин

Этот типаж женского персонажа стар, как мир. А точнее, как мировая художественная культура. Абсолютно беспомощные девушки, которые только и делают, что ждут, пока их спасет прекрасный принц (или любой другой сильный мужчина) появились еще в античных мифах, оттуда перекочевали в рыцарские романы и сказки про принцесс, затем в более современные литературные произведения, а затем — в кинематограф.

Обилие таких героинь в кино 30-х, 40-х и даже 80 можно было бы списать «другое время», вот только они продолжают появляться и в относительно свежих проектах. Например, про Кэт - героиню Элизабет Дебики в «Доводе» Кристофера Нолана — мы не знаем ровным счетом ничего, кроме того, что она красивая и беспомощная и этой своей беспомощностью мотивирует главного героя сражаться со злом. Эту же функцию выполняет любая подружка супер-героя: она может быть сильной, умной и харизматичной, но в любом случае окажется в ситуации, из которой ее надо спасать.

Стереотип о том, что женщине непременно нужно выбирать между успешной карьерой и счастливой семейной жизнью, до сих пор живет в сознании миллионов людей, и отчасти благодаря кинематографу. Хрестоматийный сюжет: холодная, стервозная героиня средних лет занимает руководящую должность, изводит придирками подчиненных, а по вечерам плачет в пустой квартире, потому что муж либо ушел, не выдержав вечного отсутствия супруги дома, либо его вовсе никогда и не было. Именно такой предстает Миранда Пристли из «Дьявол носит Prada», и именно от этой судьбы бежит героиня Энн Хэтэуэй, решающая отказаться от карьеры ради воссоединения токсичным бойфрендом, который, будем честны, просто не мог без зависти смотреть на ее успехи. За последние 18 лет (именно столько лет прошло с момента выхода фильма) картин, в которых героиня-женщина успешно совмещала бы семью и карьеру не появилось, хотя в реальной у каждого из нас наверняка есть такая знакомая, а может и не одна.

Женская сексуальность в кино в подавляющем большинстве случаев представлена в двух крайностях: героиня либо добродетельна и нарочито не сексуальна, либо — роковая красотка, которая неминуемо втянет героя в неприятности. Ингрид Бергман в «Касабланке» или Шэрон Стоун в «Основном инстинкте» — они красивы, загадочны, опасны, а еще абсолютно неинтересны, как персонажи. Они лишены психологизма и индивидуальных черт характера и существуют на экране только рядом с мужчиной, которому полагается в такую женщину влюбиться, а потом выпутываться из опасной для жизни ситуации, в которую она его вовлекла.

С переосмыслением образа femme fatale в современном кино дела обстоят куда лучше, чем с «девой в беде». Современные женщины-вамп не просто коварны и сексуальны — они очень умны, деятельны и готовы дать отпор любому мужчине. Например, Элен Адлер в «Шерлоке» BBC или Марго Робби в неонуаре «Конченая» (в оригинале фильм называется «Конечная», но это тема для совсем другого разговора).

Дословно перевести термин на русский сложно, поэтому ограничимся описанием. Эта героиня чудная, эксцентричная, забавная - та самая девушка мечты, встреча с которой переворачивает жизнь героя с ног на голову. И все бы хорошо, но именно этим переворотом ее функция в сюжете и ограничивается. Если единственная характеристика женщины вамп — роковая красота, то для"девушки мечты» она ограничивается ее нестандарностью: она может иметь необычный музыкальный вкус, странно одеваться и бегать босиком под дождем, но мы никогда не узнаем, что у нее внутри и не увидим ее роста, как персонажа. Ведь ее главная задача — помочь главному герою найти себя. Скорее всего, в конце они даже не будут вместе: она исчезнет, выйдет замуж за другого или вовсе умрет - и неминуемо разобьет главному герою сердце.

Изначально термин manic pixie dream girl относился к одной конкретной «девушке мечты»: так кинокритик Нейтан Рейбин назвал героиню Кирстен Данст «Элизабеттаун». Впрочем, таких персонажей в кинематографе куда больше: Клементина из «Вечного сияния чистого разума», Саммер из «500 дней лета», Сара из «Сладкого ноября» и Хлоя (в исполнении Клеменс Поэзи) из «Залечь на дно в Брюгге» — список можно продолжать бесконечно. При этом вспомнить хотя бы пару мужских персонажей, выполняющих такую же функцию, будет затруднительно.

Как ни парадоксально, но к сильным женским персонажам вопросов не меньше, чем к беспомощным «девам в беде». Сценаристы зачастую наделяют своих героинь большой силой (физической или магической — зависит от жанра), но забывают наделить хоть сколько-нибудь важной ролью в сюжете. В фильме есть сильный женский персонаж, но ему совершенно нечего делать. Ведь в самый ответственный момент появляется протагонист-мужчина и все равно справляется со всем самостоятельно. Негласно это явление получило название «синдром Тринити» — в честь героини Кэри-Энн Мосс в культовой «Матрице». Часто сильная женщина нужна для трансформации главного героя, неловкого и застенчивого, который моментально меняется, чтобы эту самую сильную женщину впечатлить.

Впрочем, за последние десять лет ситуация значительно улучшилась. У нас появились востребованные женщины-супергерои (главная из них, пожалуй, Галь Гадот в «Чудо женщине»), а также героини, которым не нужны сверхспособности, чтобы доказать свою силу и независимость. Милдред Хейс из «Трех билбордов» Мартина Макдоны, практически все героини Греты Гервиг, Эмма Стоун в «Бедных-несчастных» Йоргоса Лантимоса и еще десятки живых, многогранных героинь, которые не вписываются в рамки однобоких архитипов, существовавших в кинематографе с самого момента его появления. А значит, мы на правильном пути.