Что нужно знать об Эдварде Мунке перед походом на его выставку в Третьяковской галерее
У Мунка репутация безрадостного художника. Первое, что приходит в голову при его упоминании, – знаменитый «Крик», шедевр экспрессионизма, картина-мем. И тем не менее поток желающих узнать автора поближе только растет, о чем свидетельствует и строительство в Осло нового гигантского музея его имени (13-этажное здание откроется в следующем году), и тот факт, что переговоры о московской выставке велись целых пять лет: все это время Третьяковка уступала очередь музеям Парижа, Нью-Йорка, Амстердама и Мадрида. В 2012-м «Крик» ушел на Sotheby’s почти за 120 миллионов долларов, став на тот момент самой дорогой в истории картиной – и это при том, что существует четыре ее варианта. В Москве покажут самую раннюю, пастельную версию 1893 года, но и она производит ошеломляющий эффект «крика природы», в ужасе от которого персонаж с моста бросается прямо к зрителю. «Я шел по дороге с друзьями. Садилось солнце. Небо стало кроваво-красным. Меня охватила тоска. Я стоял смертельно усталый на фоне темной синевы. Фьорд и город повисли в огненных языках пламени. Я отстал от друзей. Дрожа от страха, я услышал крик природы», – так описал свое состояние художник. Ученые до сих пор ищут объяснения тем оранжево-красным облакам – отсвет извергавшегося тогда вулкана или редкое метеорологическое явление, связанное с химическим составом воздуха? Как бы там ни было, теперь на окраине Осло, на склоне горы с видом на залив, толпы туристов с камерами ловят момент того заката. А вездесущая Марина Абрамович в 2013-м собрала местных добровольцев, обучила их громкому крику, они поочередно исполнили этот перформанс (видео можно увидеть в музее парка Экеберг), и теперь на «видовой» площадке есть металлическая рама по ее проекту – для орущих лиц. Но перформансу и бесконечным селфи с закатом далеко до оригинала, хотя картина исполнена просто, даже грубовато: изобразив свое внутреннее состояние широкими мазками, контрастом извивающихся и прямых линий, цветовой гаммой, Мунк надежно вводит зрителей в ступор.
Магия его картин – в особой оптике, через которую этот бесстрашный художник обратился не только к закату, но и к темам, которые раньше в искусстве игнорировали или смотрели на них более позитивно. «Танец жизни», центральная картина большого цикла «Фриз жизни» и сердцевина экспозиции в Третьяковке, – это сценка плясок в полнолуние на берегу залива. Но, приглядевшись, мы понимаем, что на картине в разных позах – одна и та же женщина: слева она – девушка в белом платье, полная надежд, дальше – страстный танец, а справа – понурая, одинокая дама в черном. Или «Амур и Психея» – без всякой слащавости, присущей в искусстве героям-любовникам из античного мифа: просто голые мужчина и женщина, испуганно оглядывающие друг друга. Драма женского вероломства (Психея нарушила запрет Амура – рассмотрела своего любовника спящим, чтобы убедиться в его привлекательности или в противном случае убить) здесь нагнетается энергичными вертикальными мазками и приобретает вневременной размах.
В его картинах слишком много личного. Мунк, слывший самым красивым мужчиной Христиании (бывшее название Осло), в молодые годы вел разгульный образ жизни, но в любовных отношениях не был счастлив, так и остался холостяком. Что неудивительно: одна из возлюбленных, Тулла Ларсен, шантажировала его самоубийством, а когда он пытался выхватить у нее пистолет, прострелила ему палец. Из-за другой любовницы, общей с его другом – скульптором Густавом Вигеландом, тот швырнул в него скульптурой и чуть не убил. В треугольнике, возникшем между Мунком, польским писателем Станиславом Пшибышевским и его женой, норвежской пианисткой Дагни Юль, художник чувствовал себя глубоко виноватым. Вот почему на многих его картинах эротическое, сексуальное – это синонимы вины и стыда, а женщина – источник угрозы, как в «Вампире», где она впивается в мужскую шею; разочарования – как в «Ревности», где на фоне обнимающейся пары изображен мужчина с искаженным лицом; или потери идентичности – как в «Поцелуе», где лица сливаются до полного неразличения.
Установку импрессионистов на выражение в картинах своего внутреннего состояния он перенес на неожиданные для публики, но лично ему важные сюжеты. Когда Мунку было пять, его мать умерла от чахотки, а спустя восемь лет, тоже от чахотки, – старшая сестра Софи. Младшая же сестра Лаура закончила свои дни в психбольнице. «Болезнь, безумие и смерть были ангелами, витавшими над моей колыбелью», – говорил художник. Первые его серьезные работы, картину «Больная девочка», навеянную ощущениями от страданий Софи, или «Переходный период» с обнаженной девочкой-подростком, прикрывающейся скрещенными на бедрах руками, норвежские критики разгромили в пух и прах, обвинив автора в неумении рисовать и в «полубезумных бреднях». Да и позже в Берлине его большую выставку требовали свернуть до открытия.
В 1908 году вредные привычки и нервные срывы привели его в психиатрическую клинику, где он пробыл семь месяцев. Считается, что после лечения Мунк не только избавился от зависимостей, но и изменил манеру письма: картины стали более светлыми, хотя он часто и повторял многие старые вещи – теперь уже на заказ, по просьбам коллекционеров. Художник научился уединяться, подолгу писал в Осгордстранде, крохотном городке на море, где купил домик и где, по его словам, «нельзя и шагу сделать, чтобы не захотеть работать». «Я написал все, что там есть. Деревья, дома, камни. При помощи этих камней я мог бы написать берег. Написать камни как живые существа». Там же появились и его знаменитые «Девушки на мосту» из Пушкинского музея – единственная картина Мунка в российских собраниях. Выставка в Третьяковской галерее, экспонаты которой прибудут из Музея Мунка в Осло, покажет художника и через пейзажи, полные упоения жизнью, и через галерею его автопортретов (он писал себя каждый год), и через портреты близких людей и заказчиков, часто остававшихся ими, работами, недовольными. А еще мы увидим виртуозного гравера и фотографа, запечатлевшего себя в самом разном виде на бесконечных селфи. Его русским собеседником – автором комментариев к ряду картин – выступит Достоевский, любимый писатель Мунка, чьи «Бесы» лежали на прикроватном столике художника в момент его смерти в 1944-м. И наконец, главное: выставка обещает развеять миф о создателе «Крика» как о замкнутом на себе мизантропе и представит его творцом своей долгой жизни, сумевшим не только одолеть демонов отчаяния и страха, но и показать нам всем – как.
Текст: ИГОРЬ ГРЕБЕЛЬНИКОВ
«ЭДВАРД МУНК», 15 АПРЕЛЯ – 14 ИЮЛЯ В ИНЖЕНЕРНОМ КОРПУСЕ