Что такое современная классическая музыка и кто ее пишет: интервью с композитором Евгением Гринько

Презентуя новый альбом Orange Marmalade, вы написали, что он похож на сборник рассказов. С каким именно произведением вы бы сравнили пластинку?

Со сборником рассказов Трумена Капоте «Другие голоса, другие комнаты». Это не связанные между собой, но очень красивые истории. Для любого альбома важна в первую очередь не концепция, а атмосфера. Я сторонник того, чтобы работать со зрителем или слушателем напрямую. Искусство, которое нужно сперва объяснить — это не очень хорошо.

Давайте обсудим название. Для меня оно звучит ностальгически — будто что-то из детства. Откуда пришел «orange marmalade»?

Это «Алиса в стране чудес», а именно момент, когда она падала в нору и пролетала мимо апельсинового мармелада. Конечно, в правильном переводе это «джем», но в моей памяти мармелад – лимонные дольки из советского прошлого. Я зацепился за образ и итоге назвал так альбом.

Вы достаточно долго над ним работали.

Верно. Изначально планировалось нечто другое, но случилась пандемия, границы закрыли. Я же хотел переписать несколько композиций. Сперва ждал, а затем сделал, что было возможно, в Москве.

Переписали из-за перфекционизма, как это часто бывает, или изменились идея или настроение?

Думаю, это не столько перфекционизм, сколько творческий поток. К примеру, на студии в Берлине я попросил аккордеонистку срочно сменить партию. Там же я просил срочно упростить партию в струнах, а потом прослушал запись в Москве и понял, что нужно упрощать дальше — поэтому переписывали еще раз в Москве струнные. Иногда я намеренно прошу свою команду импровизировать и вставляю получившийся трек в альбом. В нынешнем это трек On the Waves (где я попросил нашего альтиста Павла Мецкевича написать партии струнных), в предыдущем — открывающая композиция Where Art Thou. Она состоит полностью из импровизации.

Не страшно выпускать такой «живой» материал?

Нет, к тому же, мне он часто нравится даже больше из-за своей живости и из-за того, что я не вытачивал долго каждую ноту.

Про оттачивание нот. У вас, насколько я помню, за плечами академического образования нет. Как вы сейчас считаете: это дает больше свободы или, наоборот, ограничивает?

Сложно сказать. Думаю, что и так, и так. Скажем, из-за его отсутствия в процессе приходится заново изобретать велосипед, но при этом нет навязчивого бэкграунда и каких-то аксиом, утверждений, правил. Ведь поэтому музыка академических музыкантов часто бывает предсказуема. Если, конечно, не брать таких композиторов, как Шнитке, Шостакович и Стравинский.

Как бы вы тогда описали принципиальную разницу между классикой и неоклассикой?

У современной музыки просто более минималистичное звучание. Классика мне не нравится порой по той причине, что ее цель — не только передать эмоции, но и показать мастерство исполнителя. Присутствует элемент состязания. Ты должен не только сыграть, но и написать виртуозно. Неоклассика проще, хотя иногда она превращается в какой-то Макдональдс.

Неожиданно. Почему?

К сожалению, это зачастую одинаковый звук. Его можно объяснить жанровостью, но есть еще и много пустых гармоний. В неоклассике очень много музыки для лифтов.

Не звучит ли это пессимистично?

Скорее реалистично. Это и моя проблема тоже. Я хочу найти новую музыку и влюбиться, как было раньше. Открываю приложение и вижу: «Мы собрали для вас подборку. Вам должно понравиться». А я слушаю и понимаю, что 80% исполнителей давно знаю. Последнее, на чем я застрял — итальянский фолк с арабскими вкраплениями. Услышал по рекомендации знакомых. Еще раньше был магазин «Трансильвания». Ты называл продавцу эпоху, страну, и он приносил тебе миллион дисков. Можно было найти много нового. Получается, здорово бы вернуть музыкальную журналистику и редакторские плейлисты. Хотя, быть может, я слишком драматично смотрю на этот вопрос.

В контексте поиска нового звучания вы думали о коллаборациях? С кем бы из артистов других жанров вы бы записали дуэт?

Я думал об этом! Но мы с менеджером в ступоре. Хотелось бы с группой «Кровосток», но проблема в том, что у меня много не говорящих по-русски слушателей. Мне также нравится лейбл Ninja Tune и их инструментальный хип-хоп. Они даже сэмплировали Филиппа Гласса, его оркестровые произведения.

Вы ведь начинали с панка. Когда произошел жанровый перелом?

На самом деле, в моей истории мне все кажется органичным. Я просто путешествовал по жанрам.

Многие артисты отказываются играть старые хиты. Какие у вас отношения с вашим «Вальсом»?

Я к нему уже давно холоден, но со слушателем так поступать нельзя. Может, люди едут на концерт издалека ради одной конкретной композиции — а она тебе взяла и надоела. Помню, как расстроился, когда в Москву привозили Яна Тирсена. Он тогда был в периоде отрицания и отказывался играть свои фортепианные произведения. Сейчас он не такой категоричный. Так что лучше учиться на чужих ошибках и не повторять их, чтобы не расстраивать слушателей.

Как вы сами изменились за 10 лет с выхода своего хита?

Пришел профессионализм в сценическом исполнении. Долгое время я все-таки был частью коллектива, а не ответственным лицом, которое общается с публикой. Сейчас концерты все чаще, площадки все разнообразнее. Нет столько адреналина перед выходом на сцену. Поэтому нужно выпить вина. Строго два бокала, чтобы не промахиваться по клавишам — доза была подобрана опытным путем (смеется).

А какие еще есть ритуалы, кроме вина?

Еще можно сразу после первой композиции начинать общаться с залом. Поскольку это еще страшнее, чем играть, выступать сразу становится спокойнее. При условии, что ты не оговорился и не сказал что-то глупое.

Фото: ЗАУР ТЕДЕЕВ
3d: EDZA
Стилист: КСЕНИЯ ВАСИЛЬЕВА-ВОЛЬГЕЛЕРНТЕР
Mua: АЛЕКСАНДРА ШАПОШНИКОВА
Продюсер: АЛЕКСАНДР ШАНИН