Рэи Кавакубо — мать деконструктивизма, которая покорила Париж и устроила революцию в моде
1981-й год. В моде правит бал высоковольтный гламур в духе сериала «Династия»: power dressing, высокие шпильки, блеск, культ тела. Главные дизайнеры эпохи — Джанни Версаче, Тьерри Мюглер и Клод Монтана. На этом сияющем фоне на парижскую фэшн-сцену врываются японцы — тихие, нелюдимые, закрытые. Не от мира сего, в общем. Рэи Кавакубо и Йоджи Ямамото приехали покорять Париж вместе. Тогда они состояли в отношениях, но работали порознь — каждый над своим брендом. И они показали пресыщенной европейское публике то, чего она никак не ожидала увидеть. Тотальный черный, странные объемные силуэты, не подчеркивающие фигуру и необработанные края с нарочито торчащими нитками модные редакторы прозвали «Хиросима-шиком». По сегодняшним меркам новой этики звучит чудовищно — но 42 года назад выражений еще никто не выбирал. То, что могло стать полным провалом, оборачивается триумфом. Странные японцы берут Париж штурмом и становятся главной темой обсуждений. В модном словаре появляется слово «деконструктивизм», и Ямамото с Кавакубо становятся лидерами зарождающегося течения, к которому позже примкнут молодые и жадные до всего нового бельгийцы.
Это сегодня Рэи Кавакубо — признанный классик мировой моды и соосновательница фэшн-империи с годовым оборотом в $280 млн. А в начале 80-х загадочная японка с короткой стрижкой стояла особняком в мире моды. Этим и объясняется тот фурор, который произвели первые коллекции Comme des Garçons. Это сейчас мы понимаем, что мода может быть разной — буржуазно-спокойной, сексуальной, скромной, яркой или строгой. Тогда такого разнообразия трендов и стилей еще не было — и во многом именно Кавакубо мы обязаны их появлением. По сути дела, она стала пионером diversity задолго до того, как это слово вошло в активное употребление и набило всем оскомину. Потому что она сама была другой — ни на кого не похожей и даже странной. И в этом была ее сила.
В отличие от своих европейских коллег, она не стремилась украсить фигуру и польстить покупателям своих вещей. Она скорее давала им свободу от навязанных стандартов красоты, позволяла не заковывать себя в тесные неудобные костюмы и вставать на огромные шпильки. Она первой из больших дизайнеров стала исследовать взаимоотношения между телом и одеждой. И показала, что они куда сложнее банального желания это тело обернуть в ткань и как-то приукрасить. Иногда оно как бы срастается с платьем, которое становится его продолжением. Результатом этих размышлений стала культовая коллекция Comme des Garçons 1997 года Body Meets Dress, Dress Meets Body. Та самая, которая вошла в историю под названием Lumps and Bumps — накладками и подушечками, имитирующими горбы, наросты и опухоли.
Несмотря на абсолютно художественный подход к одежде, Кавакубо смогла стать одним из самых коммерчески успешных дизайнеров. Параллельно со сложносочиненными подиумными платьями-инсталляциями она выпускает яркие кошельки, кеды, простые рубашки и парфюмерию — то, что разлетается, как горячие пирожки. Зато по-прежнему почти не дает интервью и не любит объяснять свои идеи. Но именно за это мы ее и любим. В мире, где каждый стремится стать звездой соцсетей и кричать о себе как можно громче, оставаться интровертом — роскошь. И мало кто может себе ее позволить.
