Почему поссорились Коко Шанель и Кристиан Диор?
Мода любит истории эпичных противостояний дизайнеров. Коко Шанель против Эльзы Скиапарелли, Карл Лагерфельд против Ива Сен-Лорана, а из свежих — Гурам Гвасалия против Демны. Такие конфликты зачастую определяют эпоху, ведь в них обычно сталкиваются главные дизайнеры своего времени. Причем, как правило, с противоположными взглядами на моду и жизнь в принципе. На экраны вышел сериал «New Look: революция стиля». В основе его сюжета — история о том, как Кристиан Диор вдохнул новую жизнь в послевоенную модную индустрию Парижа. Но далеко не все были этому рады. В числе недовольных оказалась и Габриэль Шанель, ставшая заклятой соперницей начинающего дизайнера.
Перенесемся во времени. Париж, 40-е годы. Французская столица все еще оправляется от ужасов фашистской оккупации. Знаменитая французская мода несколько померкла: многие кутюрные Дома закрылись, а сохранившие бизнес были вынуждены экономить на материалах. Парижский кутюр оказался на грани исчезновение — и его срочно нужно было спасать. Первую попытку предпринял Люсьен Лелонг — глава Синдиката Высокой моды. Он организовал «Театр мод» — передвижную выставку кукол в платьях лучших парижских кутюрье. Она помогла вернуть интерес к французской моде, но не решала всех проблем. Чтобы вернуть Парижу звание модной столицы, нужна была настоящая революция. И она не заставила себя ждать.
В числе участников «Театра мод» был Кристиан Диор — начинающий дизайнер, ранее работавший у Лелонга и еще не запустивший собственный Дом. На тот момент его имя еще было мало кому известно, но это вот-вот изменится. Заручившись финансовой поддержкой текстильного магната Марселя Буссака, он открывает свое ателье на Авеню Монтень. В 1947-м он представляет свою первую коллекцию. Она получила название Corolle, то есть «венчик» — в честь силуэта, вдохновленного бутоном цветка. Идея Диора была в том, чтобы вернуть в моду конвенциональную женственность, которая забылась за годы Второй мировой. С этой целью он переосмыслил силуэт «Прекрасной эпохи»: вернул корсет и кринолин, подчеркнул талию и воспел типаж «женщины-цветка», не обремененной заботами и физическим трудом. Такой радикальный разворот от неприглядной реальности последних лет был для многих шоком. Выход коллекции принято описывать как моментальный триумф, но на деле реакция на нее была неоднозначной. Многие критиковали Диора за непрактичность, консервативность и расточительность. Еще бы: в то время на продажу ткани все еще действовали ограничения и товарные карточки, а на одну только плиссированную юбку от знаменитого костюма Bar уходило около пяти (!) метров материи.
Но в то время для блестящей карьеры было достаточно понравиться одному человеку. Это и произошло с Диором. Его взгляд на одежду, не похожий ни на кого из его коллег, пришелся по душе Кармел Сноу — главному редактору Harper's Bazaar и самой влиятельной женщине мира моды в то время. После показа она сказала Кристиану, что «его платья выглядят так по-новому» («your dresses have such a new look») — и тем самым случайно дала название коллекции, которая определит вектор моды более чем на десятилетие вперед. New Look (рус. «новый образ») — так отныне назывался этот романтичный и подчеркнуто женственный стиль, с которого началась новая модная эпоха. О парижской моде вновь живо заговорили: Диор стал главным героем бурных обсуждений по обе стороны Атлантики. Но его успех омрачала жесткая критика коллег по цеху.
Дебют дизайнера в штыки восприняла Коко Шанель. На тот момент легендарная мадемуазель отдалилась от парижской модной сцены. Свой Дом она закрыла на время Второй мировой, а возобновить его работу не могла из-за обвинений в связи с немецким офицером. Тем не менее, она внимательно следила за всем, что происходит на модной арене. И эти перемены не пришлись ей по вкусу. По Диору она прошлась жестко. Шанель заявила, что он «не одевает женщин, а обивает, как мебель». Сравнила сидящую в платье Dior девушку со «сломанным креслом». «Посмотрите, как смехотворно выглядят эти женщины. Они носят платья, созданные мужчиной, который не знает женщин, у которого никогда не было женщины — и который сам мечтает стать женщиной», — насмехалась она над клиентками Диора. Говорят, однажды она шла по улице вслед за двумя девушками, одетыми в платья Dior. Одна из них уронила ридикюль — и не смогла наклониться, чтобы его поднять, из-за тугого корсета и очень пышной юбки. Увидев эту сцену, Шанель громогласно расхохоталась.
Вполне очевидно, за что она так невзлюбила своего коллегу. Работы Диора были полной противоположностью ее собственным взглядам на моду. Шанель настаивала на практичности и удобстве. Она освободила женщин от корсетов и дала им красивую униформу, в которой при этом удобно работать и жить активной жизнью. Она творила для женщин новой эпохи — сильных, самостоятельных и успешных. Клиентки Диора же были полной противоположностью. Его «женщины-цветы» не работали и, по сути, служили витринами достижений своих мужчин. Его коллекции были напрочь лишены практичности, за которую так ратовала Шанель. На его платья уходили километры ткани — и все исключительно ради визуального эффекта. Некоторые из вечерних платьев Dior весили до 27 (!) килограммов — разумеется, не шло речи о том, что в них можно свободно передвигаться.
Все это раздражало Шанель, которая чувствовала свое поражение. Она понимала, что ее эпоха ушла, сменившись полной противоположностью ее идеалам и взглядам. И не отказывала себе в том, чтобы побольнее ужалить того, кто, по ее мнению, был в этом виноват. Это было вполне в ее духе: в разное время ее колкие замечания доставались Эльзе Скиапарелли, Кристобалю Баленсиаге и Иву Сен-Лорану. Впрочем, мадемуазель Шанель еще одержит свой реванш: через несколько лет случится и ее собственное триумфальное возвращение в моду. Но это уже совсем другая история.